Жизнь ни за что. Книга первая - Алексей Сухих

Ленинград в Советском Союзе знают все. Это город Петра 1 и Ленина. Город Пермь, в котором оказался Леонид Сугробин по велению его ветреной судьбы, знают только его жители и жители области. Если б он звался город Демидов, то и то бы был известен более, так как про купца Демидова, освоившего Урал при Петре 1, во всех школьных учебниках истории и географии написано. Урал тоже знают все и Пермь – город уральский. Именно с него начинается с запада Урал. Река Кама является границей между равнинной Россией и горной страной, разделяющей Европу и Азию. Город Пермь стоит на левом берегу Камы, который вопреки правилам географии является высоким, а правый низким. Река у Перми полноводна, могуча бурливым течением, широка и глубока. Двухпалубные и трёхпалубные теплоходы и самоходки река-море проходят у Перми без забот. Железная дорога, перепрыгнув Каму, попадает на станцию Пермь П, где разделяется на две ветки. Одна продолжает путь на восток, на Екатеринбург, другая горнозаводская уходит по берегу Камы на север к Соликамску через стации Пермь 1 и Мотовилиху. По горнозаводской линии через полсотни километров поезд выходит на Пермское водохранилище в зону отдыха и рыбалки. По транссибирской магистрали через час с небольшим поезд достигает г. Кунгура с самой знаменитой в России Кунгурской ледяной пещерой, огромной, обустроенной и удобной для посещения.

Пермь промышленный город. Знаменитый Мотовилихинский завод с многотысячным коллективом изготовлял пушки. Расположенный под крутым холмистым берегом, завод обосновал испытательный полигон за рекой и испытывает пушки прямо с территории завода. Оттого город регулярно слышит канонаду и непосредственно каждый житель ощущает себя участником оборонной программы страны. Над мотовилихинским заводом обустроен огромный глубокий пруд. В старые времена вода из этого пруда крутила машины и станки завода. А сейчас там место отдыха. К пруду подсадили парк, построили лодочную станцию, аттракционы, кафе и стало очень удобно, не выезжая из города, провести день на благоустроенной природе. Кроме Мотовилихи ещё один завод ежедневно напоминает о себе. Это завод реактивных авиационных двигателей. Испытуемые двигатели издают рёв, слышимый всему городу. Другие заводы работают тихо.

Пермь и студентами не обижена: около десятка вузов с университетом. и техникумы составляют приличное студенческое население в городе. Имелось даже хореографическое училище и, как говорили знающие патриоты, лучшее в стране. Что вполне возможно, т.к. оперный театр был на высоком уровне. Будучи в Перми три года Леонид посетил все спектакли театра и вместе со своим ленинградским познаниям, подковался по опере и балету весьма основательно. Студенческая жизнь вузовская и межвузовская была насыщенной. Был городской клуб студентов, организующий фестивали и конкурсы, спортивные соревнования и вообще встречи по интересам. Скучно студентам не желающим скучать не было. Познание мира за эти три года было определяющим в культурно – художественном становлении Леонида, как человека образованного многосторонне. Конечно провинциальная Пермь не покрытый шармом столичный Ленинград. Но Ленинград курсант Сугробин видел только по выходным. А здесь была свобода.

Пермь связана с миром транссибирской магистралью, по которой прямым сообщением можно было попасть во все районы страны. Красавица Кама, прекрасный речной вокзал и теплоходы обеспечивали сообщение по воде с Астраханью и Ростовым, Нижним Новгородом, Москвой и Петербургом, с Рязанью и всеми другими центрами, стоящими на Каме, Волге и Оке, на Дону и на Неве

Аэрофлот в те годы не был конкурентом железной дороге и теплоходам. Самолёты ИЛ-14 и ЛИ-2 были в небольшом количестве и брали на борт немного пассажиров и использовались, в основном, для трудно доступных мест. Но при всём при том Пермь имела грунтовый аэродром и принимала эти самолеты. Рядом в новых жилых кварталах жил Анатоль Клещёв. И когда Сугробин навещал его, они шли в аэропорт обедать и попить пива в маленькую, уютную лётную столовую, где кормили вкусно и дёшево. Недалеко находился хоккейный стадион, куда Леонид разок зашёл посмотреть хоккейный матч и познакомился с бурно развивающимся новым для России видом спорта.

Начавшиеся в 1954 году работы по освоению целинных и залежных земель на Алтае, Казахстане и южном Урале, достали Сугробина в 1958 году. Великая эпопея освоения целины затевалась для обеспечения страны хлебом. Всё закончилось тем, что после освоения целины страна начала закупать хлеб за границей. Но как бы-то не было, первый урожай целина дала в 1956 году. В тот год в районах освоения новых земель погода благоприятствовала как никогда, а нетронутая неистощённая земля отдала хлебному злаку все соки. И урожай получился таким, что Казахстан, Алтай и Южный Урал захлебнулись в зерне. К сожалению для страны, первый реформатор Никита Хрущёв приказал пахать и сеять, но не догадался подготовиться к сбору и хранению зерна. И невиданный урожай не принёс радостей и достатка народу, так как большая часть зерна пропала из—за отсутствия хранилищ. И от небывалого, но пропавшего урожая выиграл только лично Хрущёв. Невиданный урожай помог Хрущёву выстоять в схватке с самыми мощными сталинцами Молотовым, Маленковым, Кагановичем и Шепиловым, которые были противниками непродуманных и авантюрных решений, в том числе и освоения степных земель в таком масштабе. После этой победы, как уже отмечалось, Хрущёв принял на себя в марте 1958 года пост премьера и стал единоличным не критикуемым государём.

Тогда для спасения урожая на целину в невероятном пожарном порядке были брошены сотни тысяч студентов, солдат и офицеров целых воинских подразделений, работников промышленных предприятий. Это было начало. Практика заброса студентов с этого года стала необратимой и ежегодной, хотя такого урожая, как в 56-м, и даже близкого к нему, уже никогда не было.

ПЛАНЕТА ЦЕЛИНА.

Ещё при зачислении новоиспечённых студентов Клещёва и Сугробина, также как и всех остальных, предупредили, чтобы тридцать первого августа прибыли в институт с рабочей одеждой и морально были подготовлены к поездке на уборочные работы в целинные районы на месяц – полтора. И первого сентября несколько сотен студентов из разных вузов доставили на запасные пути ст. Пермь П, где стоял эшелон из очень большого количества товарных вагонов. В вагонах справа и слева от дверей были построены сплошные деревянные двухэтажные нары, на которые было брошено сено. накрытое какой-то тканью. Посредине вагона стояла пара скамеек и большой бак с водой. В каждый вагон было погружено не менее 30 человек, или мальчиков или девочек. Около восьми вечера посадка закончилась. По путям вдоль вагонов ещё раз пробежали организаторы, приказывая прикрыть двери, и поезд тронулся. Познание мира Леонидом Сугробиным, при рождении не отмеченным высшими силами, стремительно продолжало расширяться.

Студенческая группа, в которой оказались Анатоль и Леонид, была собрана с ближних и дальних окрестностей. И первые часы прошли, как вечер знакомства в санатории, только без музыки и танцев. В группе оказалось двадцать семь ребят и три девушки. Половину группы составляли студенты из местных институтов – горного и механического факультета сельскохозяйственного. Остальные были из вузов окрестных областей, и даже из Архангельска был помор Зосим Пахтусов. Память сразу не воспринимает массу нового. И, запомнив по несколько имён, рассказав о себе ближним по нарам, и выслушав рассказы новых знакомых, бывшие курсанты Толя и Лёня, немного погрустили о налаженном быте в училище и разместились на верхних нарах. Было прохладно, и они прикрылись захваченными с собой плащиками. Более знакомые и организованные горняки и сельхозники, выпили за отъезд и травили анекдоты. Сугробин быстро заснул. Клещёву не спалось и не лежалось. Он спустился вниз и присоединился к картёжникам, расписывавшим «пульку» при свете кем-то прихваченной толстой свечи.

Анатоль Клещёв, притомившись от пульки, которую он расписал вместе с тремя новыми друзьями, полулежал у открытого вентиляционного люка на втором этаже нар и равнодушно смотрел на мелькающий пейзаж. Его что-то захандрило. Кажется, все намерения благополучно завершились и он не курсант, а свободный студент и никто не запрещает ему расписать преферансную пульку. И в том, что везут куда-то в Казахстан его не волновало. Глухое недовольство откуда-то из глубины подсознания возникало оттого, что везут, не спрашивая его согласия, также как из училища отправили на корабельную практику, не запланированную программой обучения. Ему никогда не нравилось, когда его вели. Он был согласен выполнять всё, что было принято им добровольно. Целина в программу обучения не входила, и это его начинало ущемлять. Сугробин давно посапывал рядом. Клещёву не спалось. Он поправил сползавший плащик на Сугробине, мысленно назвав его хорошим парнем. Он чувствовал себя немного виноватым в том, что Сугробин здесь по его убеждению. Он не знал всех причин ухода Сугробина из училища и думал, что это он, Клещёв Анатолий, сбил с прямого пути на «скользкую» дорожку хорошего парня. Сам Анатолий поехал поступать в училище из-за собственного упрямства. Его школьный друг Вовка Чащихин мечтал ходить в морской форме и решил поступить в МАТУ (Молотовское авиационно-техническое училище ВМФ). Там курсанты обучались два года и выпускались техниками – лейтенантами. Курсанты были одеты в военно-морскую форму и являлись завидными женихами для молотовских девушек. Анатолю совсем не хотелось служить в армии, и он отнекивался, говоря, что пойдёт в «Горный» и будет уран добывать, лишь бы не служить. И его решение пришло спонтанно, когда они с Чащихиным сидели на берегу Камы со своими девушками, и Вовка обозвал его неспособным для поступления в такое звонкое заведение. И тогда Анатолий заявил перед своей девушкой, что он будет моряком, но не по цвету формы, а настоящим и поедет поступать в морской город, а именно в Ленинград. И все весело согласились. И он, Анатоль, стал курсантом и приехал к своей девушке во всей морской красе, а Чащихин срезался на медкомиссии – оказался дальтоником.